6 августа исполняется 75 лет бывшему многолетнему председателю федерации настольного тенниса Приморского края, жителю Владивостока Геннадию Захарову!

Геннадию Захарову – 75!

6 августа исполняется 75 лет бывшему многолетнему председателю федерации настольного тенниса Приморского края, жителю Владивостока Геннадию Захарову.

В преддверии юбилея Геннадий Петрович согласился дать интервью нашему сайту. Его рассказ о себе и о развитии настольного тенниса в Приморье получился интересным и познавательным.

Приятного прочтения!

— Я родился 6 августа 1947 года в замечательном городе Николаев Украинской ССР на улице Великой Морской. Там у меня отец получал военный корабль, был командиром эсминца. Я отлично помню это место, поскольку уже, будучи взрослым и женатым, в 1974 году на второй год свадьбы мы сделали автопробег из Севастополя в Киев, Николаев, Одессу, Кишинев, Волгоград, Ростов-на-Дону и обратно в Севастополь. Запомнилось крыльцо дома, где я провел начальные годы своей жизни.

— В то время Вы жили в Севастополе?

— Поскольку мой отец Петр Васильевич Захаров был военным, я первый класс окончил в трех школах – первую четверть учился в Бухаресте, вторую – в Севастополе, а третью и четвертую – в Ленинграде. Потом была учеба в Новороссийске, Феодосии и других городах – практически везде, где есть морские военные порты. В общей сложности, поменял порядка десяти школ.

— Из них какая-нибудь стала Вам родной?

— Они все для меня родные. Как-то так складывались отношения и в классах, и в самих школах, что меня везде принимали прекрасно. В Севастополе в первом классе меня отдали в балетную школу. В Ленинграде стал немного заниматься легкой атлетикой, потому что учился в 75-й школе, где делали упор на интенсивныезанятия спортом. Рядом была база армейского клуба, куда мы ходили зимой на каток: играли в хоккей, катались на коньках.

Когда учился в шестом классе, отец взял меня с собой в море, и мы с ним на боевом тральщике прошли от Севастополя до Батуми, останавливаясь в Сочи, Поти и в Сухуми. Я даже стоял за штурвалом, но не за таким круглым, каким его обычно представляют, а в виде рычага, который поворачивают вправо и влево. Было очень познавательно.

— О настольном теннисе Вы не говорите. Его, видимо, не было в вашем детстве?

— С настольным теннисом я познакомился совершенно случайно. Это было на летних каникулах после третьего класса. Тогда отец, будучи комбригом, служил в Новороссийске, и отправил нас с бабушкой в Фальшивый Геленджик. Так до 1964 года назывался поселок Дивноморское, расположенный в четырнадцати километрах от Геленджика. Как-то навестив нас с бабушкой в очередной раз, отец привез нам продукты и с ними три мяча для настольного тенниса, которые ему дали в магазине на сдачу. С этого и началось мое увлечение теннисом. Первое время эти мячики я бил об стенку разделочной доской. Потом смастерил ракетку из деревянного ящика. Тогда в Фальшивом Геленджике был дом отдыха Министерства обороны, и там помимо кинотеатра и павлинов стоял теннисный стол. Сначала с пару месяцев я просто приходил, присаживался на стул и смотрел, как играют в теннис отдыхающие. А однажды меня пригласили поиграть в паре, дали мне ракетку, и у меня даже что-то получалось. Два месяца наблюдений за теннисистами пошли мне, как говорится, впрок.

Потом вместе с отдыхавшими из Ленинграда ребятами, которые проживали по соседству со мной и бабушкой, мы сделали стол, поставили доску вместо сетки, выпилили себе ракетки и играли дома.

— Ваш отец занимался спортом?

— Отец был чемпионом по плаванию и боксу Ленинградской военно-морской академии имени Ворошилова, которую он окончил в 1954 году. Уже много лет спустя в свои восемьдесят лет он в Севастополе плавал до буйков баттерфляем. Моего отца забрали из военного училища в Ленинграде и направили на фронт. Прошел всю войну. Он родом из Ленинграда. В его семье было девять человек, включая семерых детей, и во время блокады все, кроме него, погибли. Он остался жив, потому что его отправили на фронт. В 1959 году отец был капитаном первого ранга, а потом всю оставшуюся жизнь – военным советником в Румынии, Сирии, Египте, во Вьетнаме. Где-то нам – членам семьи, давали возможность проживать с отцом в других странах, куда-то выезжать не разрешали. И он уезжал один. Помню, он вместе с мамой был в Сирии, а я жил в Севастополе и учился на первом курсе.

— В какой вуз поступили в Севастополе?

— В Севастопольский приборостроительный институт по специальности «электрооборудование судов».

— По рекомендации отца или захотели сами?

— И отец советовал, да и самому мне это нравилось. Среди всех специальностей, что предлагал институт, мне больше нравилась именно эта.

— Каким видом спорта тогда увлекались?

— В моей севастопольской школе № 1, которая считалась лучшей в Крыму, была очень хорошо поставлена физкультура. Я играл за сборную городского отдела образования по баскетболу и привлекался к участию в ежегодной школьной эстафете «Кольцо города». Эстафету в нашей команде открывал мастер спорта по легкой атлетике Бардерьер. А меня два года ставили на самый трудный – предпоследний этап, где нужно было бежать под горку от банка до Дома офицеров флота. Бежать приходилось не только быстро, но и аккуратно, чтобы не упасть и не травмироваться. А травмированные время от времени были.

Пока учился в институте, отца перевели во Владивосток. И мама пишет письмо: «Гена, приезжай сюда, здесь есть такой же институт и такая же специальность». И я решил переехать и стал учиться в Дальневосточном политехническом институте.

— Каким Вы представляли себе этот город, и каким он оказался на самом деле?

— Юношей я представлял себе здесь бескрайнюю морскую гладь, по кромке берега бегают крабы и другая живность, которой нет на Черном море. Но, приехав сюда, ничего такого не увидел. Если на Черном море ты нырнул под воду, а вокруг тебя кружатся и рыбы, и морские коньки, ерши, окуни, то здесь под водой в прибрежных водах было полное безмолвие. Но не расстроился, подумав, значит, так и должно быть. Но когда ходили на Русский остров на рыбалку на камбалу, увидел, что рыбы здесь все-таки много.

— Будучи ребенком, Вас отец куда только не брал. А здесь, когда учились в институте, ходили с ним в море?

— Когда я приехал во Владивосток, отца вскоре опять перевели в Севастополь. Назад с родителями решил уже не возвращаться. Но однажды на летних каникулах летал в Севастополь проведать друзей.

Уже позже, когда работал, ходил на подводных лодках в Японское море на швартовые и ходовые испытания. И также на кораблях, которые мы сдавали и затем продавали соседним странам, в частности, Индонезии.

— Принимали участие в спортивной жизни политехнического института?

— Играл на любительском уровне в баскетбол. И вслед за Славой Соломатиным, хорошо игравшим в настольный теннис, на пятом курсе серьезно увлекся этой игрой. Ходили на тренировки в новый спортивный зал на улице Володарского. Но за институт не выступал, были ребята гораздо сильнее меня.

В 1972 году после окончания института получил распределение в воинскую часть на полуострове Чуркина. В течение трех лет работал начальником контрольно-поверочной лаборатории в штурманской мастерской. Это серьезная и ответственная работа. Ни один корабль не может выйти в море, пока у него не будет проверен компас, эхолот, гирокомпасы, пеленгатор, хронометр и другое штурманское измерительное оборудование.

Затем по приглашению одноклассника Вячеслава Чернявского устроился работать на 92-й судоремонтный завод, как и он, контрольным мастером в электротехнический цех. Там проработал четырнадцать лет.

В то время я принес заводу первое место в личном первенстве по настольному теннису в соревнованиях среди судоремонтных заводов Приморского края. Тогда были сильные ребята на 178-м заводе, на «Дальзаводе» хороших воспитанников растил председатель федерации Владивостока Петр Васильевич Чуйко. Но мне в турнире, проходившем в краевом Доме физкультуры, удалось выиграть первое место.

— На заводе были условия для тренировок?

— Подпольные. Пришлось сделать хитрый раскладной стол, который, если его сложить, принимал форму стенда. И когда парторг завода стал жаловаться, что мы во время перерыва играем в теннис, начальник завода, зайдя к нам в 10-й цех, никакого стола не увидел. Потом сделали еще два стола в первом цехе. Играли на них в обеденном перерыве или после работы, а когда столытребовалось задействовать в производстве, стелили на них брезент и работали.

Проводили соревнования на первенство завода, но я не являлся лучшим среди заводчан. Были более сильные ребята, особенно кандидат в мастера спорта Ситников.

— В первенстве Владивостока и Приморского края принимали участие?

— Да, но в личном первенстве выступал средне. Правда, как-то выиграл у кандидата в мастера спорта Виктора Тяпкина. Для него это было единственное поражение в финале чемпионата города. Если говорить о соревнованиях краевого уровня, самым заметным моим выступлением была победа в парном разряде на спартакиаде Приморского края в Арсеньеве в первой половине 1990-х годов. Тогда я, играя в паре с РенатомАдельзяновым, выиграл в финале у Михаила Бутылева. Не помню уже, с кем играл Михаил.

— Расскажите о приезде во Владивосток в 1988 году членов олимпийской сборной СССР по настольному теннису…

— В 1988 году советские спортсмены проходили на нашей территории акклиматизацию и подготовку к Олимпийским играм в Сеуле. А еще чуть раньше – весной того же года, мне предложили занять должность председателя краевой федерации настольного тенниса. Я со своей командой изанимался организацией сборов с олимпийцами.

В последний день олимпийских сборов провели матч с участием олимпийцев и команды Приморского края, которую представляли, в частности, Ренат Адельзянов и Михаил Мугурдумов. Но играли не до 21-го очка, а до 11-ти, чтобы в играх против соперников худшего класса особо не нарушался режим спортсменов, отправляющихся на Олимпиаду. Я судил все эти матчи. Наблюдая за ними, и проводя совместные встречи, мы, конечно, имели прекрасную возможность многому у них научиться.

— Тогда приехало много олимпийцев?

— До участия в Олимпиаде допускались Мазунов, Розенберг, Попова, Булатова и Ковтун. А на сборы прибыло шестнадцать человек. Остальные спортсмены ехали в качестве спарринг-партнеров, потому что уровень местных теннисистов не позволял им спарринговать с олимпийцами.Поэтому сюда также приехали отлично игравший «пером» Алексей Блохин, придававший ударами сильное вращение мячам Юрий Арсеньев. В общем, взяли разноплановых игроков, с которыми олимпийцы спарринговали.

Олимпийцы привезли с собой шикарные столы, на подобных которым они должны были играть в Сеуле – эти столы были им предоставлены международной федерацией настольного тенниса.

— Вас в 1988 году избрали председателем краевой федерации настольного тенниса. Но чтобы занять столь высокую должность, нужно иметь достаточно высокий вес в спортивных и общественных кругах. Кем вы были на момент избрания на эту должность?

— В течение многих лет под моим руководством в Приморье было организовано очень много теннисных турниров. И также я считался квалифицированным теннисным судьей, прекрасно разбиравшимся в правилах игры. Мне доверяли разрешать многие спорные моменты. Кроме того, меня поддерживал легенда тенниса во Владивостоке председатель владивостокскойфедерации Петр Чуйко.

— Какие спортивные учреждения Приморского края соответствовали в конце 1980-х годов серьезному уровню проведения соревнований по настольному теннису, и какие тогда имелись теннисные школы?

— Школы были там, где имелись хорошие тренеры. В Находке с ребятами занимался отличный тренер, участник Великой Отечественной войны Алексей Савельевич Ибрагимов. Он был судьей республиканской категории не только по настольному теннису, но и по шахматам, футболу и боксу. Он организовывал в Находке команду «Водник», воспитал целую плеяду мастеров спорта по настольному теннису, в том числе, Ирину Кучеренко, которая успешно выступала на российских соревнованиях. В Дальнегорске работал Григорий Мугурдумов, в Большом Камне – Борис Дортман, в Уссурийске – Ренат Адельзянов, в Кавалерово – первый мастер спорта по настольному теннису в Приморском крае Югас. Во Владивостоке в спорткомплексе «Олимпиец» тренировал мастер спорта Михаил Михайлов. После того, как в 1988 году олимпийцы уехали в Сеул, оставив нам столы для настольного тенниса, девять столов мы как раз поставили в «Олимпийце».

— Где Вы работали после того, как ушли ссудоремонтного завода?

— Главным энергетиком в организации «Владдорблагоустройство», это муниципальное учреждение. Года через два перешел в трест «Приморкоммунремстрой». В экономическом плане времена были нелегкие. С другой стороны, в 1994 году нам удалось поехать в Америку на открытый командный чемпионат США по настольному теннису, а чуть позже посетить несколько стран Европы.

Немногим ранее я сопровождал на чемпионаты России и СНГ воспитанницу тренера Петра Чуйко Екатерину Косареву, где она оба раза заняла пятое место. А потом, когда во Владивосток на работу в медицинский институт переехал чемпион Москвы, мастер спорта Юрий Сыропятов, он серьезно помог Кате поднять ее уровень игры. Благодаря этому Катя стала играть гораздо уверенней.

— В Америку Вы как раз ездили с Екатериной Косаревой?

— Да. Вместе с ней поехали Наталья Гойзман из Дальнегорска и Светлана Федорова, а также я, Михаил Мулинов и Ренат Адельзянов. Выиграла американская команда «Butterfly», состоявшая исключительно из китайцев.

— А вы насколько успешно выступили?

— Не совсем успешно, поскольку у Наташи Гойзманподнялась высокая температура. Надо было как-то ее поднимать на ноги, на это ушло несколько дней, в течение которых команда не могла выступать в турнире. Для лечения Натальи решили прибегнуть к антибиотикам. В аптеке нам сказали, что шприц и антибиотики можно приобрести только в присутствии полиции. Тогда мы идем в полицейский участок, объясняем, что приехали в Детройт выступать, у нас заболела спортсменка, и нам нужны определенные лекарства. Полицейские сказали, что помогут, садят нас в полицейскую машину, едем с ними в аптеку, приобретаем лекарства и поднимаем Наташу на ноги. Но так как нам пришлось пропустить два стартовых тура, бороться за высокие места уже не представлялось возможным.

В открытом чемпионате США выступило 3,5 тысячи спортсменов. Мы были далеко не худшими.В одном огромном зале стояло 154 стола! Это была фантастика. Даже не верится, что такое может быть.

— Там, наверное, стоял неимоверный шум…

— Кстати, не было ничего подобного. Высокий потолок, деревянное покрытие. Все, как и должно быть. В теннис и в шахматы играют молча. Зачем кричать? Это у нас в зале стоят три стола, и при этом очень шумно. Я всегда говорю спортсменам, что необходимо играть молча.

А для поездки в Европу собрали целую спортивную делегацию из приблизительно 35-ти человек из разных регионов России – Приморья, Новосибирска, Москвы, Санкт-Петербурга. Средства для представителей Приморского края выделила организация «Приморавтотранс» во главе с Вячеславом Мартыненко. Собирались в Москве, оттуда на автобусе держали путь до Санкт-Петербурга, далее на пароме – до Гетеборга. Затем опять на автобусе – в Стокгольм и еще дальше – на север Швеции, откуда снова на пароме приехали в Германию. А уже из Германии – на двухнедельные сборы во Францию.

— Вы сказали о 154 столах, на которых играли на открытом чемпионате США. А у нас в спортивных залах Приморья максимум, сколько можно поставить теннисных столов?

— Когда во Владивосток на сборы приезжала олимпийская команда по настольному теннису, в «Олимпийце» стояло шестнадцать столов. Но это были тренировочные масштабы. Для одного стола необходима игровая площадка размером семь на четырнадцать метров. Учитывая это обстоятельство, в том же спорзале гуманитарно-технического колледжа, где я сейчас работаюпедагогом дополнительного образования, на соревнованиях в соответствии с правилами можно разместить только один стол. А, допустим, в спортивном зале Тихоокеанского государственного экономического университета стоял один стол для официальной игры и один – для разминки. А во время тренировок обычно ставим там восемь столов.

— Какой спортивный зал в Приморском крае является лучшим для проведения турниров?

— Мне очень нравится спортзал во Владивостокскомгосударственном университете экономики и сервиса. Кстати, именно там президент федерации настольного тенниса Михаил Бутылев проводил международный турнир по настольному теннису «Кубок чемпионов Востока — 2019». Это было здОрово.

— А как Вы оцените работу спортивных школ Приморья по сравнению со временами СССР?

— Их число заметно уменьшилось. Настольным теннисом занимаются в Тихоокеанском экономическом государственном университете во Владивостоке, в Уссурийске – там с детьми работает несколько тренеров, в Арсеньеве, в Преображении, где построили шикарный спортзал.

Резкий бум увлечения настольным теннисом в СССР случился, когда в 1976 году Валентина Попова выиграла чемпионат Европы. В одной из спортивных заметок тогда писали, что в Советском Союзе было три миллиона теннисистов. Теннисные столы стояли в каждом институте и в каждой школе, во дворах. Я помню, видел цементные столы даже на пляже в Сочи, под Одессой. Все играли в теннис. А сейчас настольный теннис ушел на задний план. Появились другие виды спорта, который пользуются большей популярностью у жителей.

— Приморские спортсмены могут конкурировать с теннисистами из западных регионов страны?

— На данный момент – нет. Если сравнивать тренерский потенциал, то в этом компоненте мы заметно уступаем школам запада России. У нас тренеров – раз, два и обчелся. А, допустим, в Москве 120 только штатных единиц, в Санкт-Петербурге – 90, где-то с 70 – в Екатеринбурге. И у руля, допустим, федерации Свердловской областистоят чемпионы мира, которые знают, в каком направлении нужно развиваться и что для этого следует делать. Поэтому, как с ними можно конкурировать? Хотя, с другой стороны, воспитанники нашего Григория Мугурдумова – Татьяна Котельникова, Софья Кокарева, Владимир Гунько добились серьезных результатов, в результате чего их пригласили в Санкт-Петербург.

— По вашему мнению, насколько оправдана практика приглашения сильных спортсменов для выступления за сборные тех или иных регионов? Притом, что эти спортсмены фактически не проживают в этих регионах, либо живут совсем мало времени.

— С одной стороны, это печально. С другой, надо признать, что это уже сложившаяся практика, не противоречащая спортивным законам. Я недавно проводил соревнования с участием профсоюзов. И смотрю, знакомые ребята выступают за команды, к которым, они, казалось бы, не должны иметь никакого отношения. И мне говорят, что сейчас разрешается приглашать спортсменов для выступления за те или иные организации.Получается, да, это не противозаконно, но надо понимать, что это тормоз для местного развития тенниса. Пусть наши будут выступать не очень удачно, но они «набьют шишки», получат опыт и в следующий раз сыграют лучше. А мы — их земляки, будем им сопереживать.

— Имея богатый опыт руководства краевой федерацией настольного тенниса, а Вы были председателем на протяжении 26-ти лет, как Вы относитесь к деятельности в этой должности ее нынешнего президента Михаила Бутылева?

— Мы работали в разные периоды времени, даже в разные исторические эпохи. Поэтому наше сравнение с ним напоминает мне загадку из разряда: «Кто сильнее – лев или тигр?». У Михаила я вижу свои плюсы, у меня в свое время были свои. Мы вращались на немного разных орбитах. Но я ценю в нем то, что он – большой энтузиаст и стопроцентный фанат. А это тоже очень много значит. А то, что он около трех лет назад организовал международный кубок, это большая его заслуга. Пусть у него все будет получаться и в дальнейшем.

— В разговоре Вы упомянули шахматы. Я так понимаю, Вы им симпатизируете?

— Дело в том, что шахматы и настольный теннис не мешают а, наоборот, дополняют друг друга. Я в течение пяти лет был председателем общества инвалидов Первореченского района Владивостока и на территории нашего колледжа создал там шахматный клуб. У нас играли не только инвалиды, но и наши теннисисты. Поиграли в теннис, потом – в шахматы. Это уже была, своего рода, традиция.

— Как бы Вы охарактеризовали уровень настольного тенниса в Приморском крае?

— Если он останется в таком виде, как есть, то, думаю, положительные результаты на российских соревнованиях различного уровня не заставят себя долго ждать.